Эссе на тему: «Помните, люди!»

 

Выполнила: Евсюкова Ирина,10 кл.МОУ «Державинский лицей»(Конкурсная работа).

 

     22 июня 1941 года в 4 часа утра началась Великая Отечественная Война. Она унесла миллионы человеческих жизней. До сих пор люди находят братские могилы солдат, оружие, землянки и окопы, которые напоминают нам о тех страшных днях.

    На пороге второй мировой войны – 30 января 1939 года – Гитлер пророчески заявил, что новая война завершится «уничтожением еврейской расы в Европе».

И действительно, вскоре после начала войны на оккупированных территориях были созданы лагеря и гетто.

     Гетто – слово итальянского происхождения, так в старину во многих городах Италии, Германии, Чехии называли кварталы или предместья, объявлявшиеся «чертой оседлости» для евреев-ремесленников, торговцев, врачевателей. Цивилизация похоронила гетто. Слово это забылось, стало реликтом. Возродили его нацисты, превратившие гетто в лагеря уничтожения евреев.

     Одно из таких гетто было создано в Смоленске. К тому времени, когда немцы захватили Смоленск, мало кто из местных жителей успел эвакуироваться. Немцы медлить не стали…

     Было создано Смоленское гетто, для которого были отведены, так называемые, Садки. Всё русское население Садков фашисты вынудили бросить свои дома и переселиться в другие части города, а на их месте должны были поселиться евреи.

     Созданием гетто занималась полевая комендатура, которая организовала и городское Управление во главе с адвокатом, лакейски пресмыкавшимся перед оккупантами, Меньшагиным. Все стены в городе были обклеены распоряжениями местной комендатуры. Особенно чётко выделялось набранное крупно жирным шрифтом объявление: евреям с вещами явиться в гетто.… И далее указывался маршрут в Садки. Многих насильно вылавливали и загоняли в лагеря.

     Из воспоминаний очевидцев: «23 апреля 1942 года, перед вечером, из г. Смоленска в д. Александровское прибыли два немецких офицера и,  явившись к старосте, предложили ему составить посемейный список жителей бывшего национального цыганского колхоза «Сталинская конституция» с разделением их на русских и цыган ». На следующий день все цыгане были вывезены в гетто. Жили скученно, по 5-6 семей в доме. Хлебный паёк выдавали только работающим – 200 граммов в день. Кормились подаяниями, меняли у крестьян личные вещи, одежду на продукты питания. По городу цыгане и евреи ходили с жёлтыми лоскутами, нашитыми на спину или рукав.

   В Смоленске евреи сначала работали в городе: убирали улицы, чтобы немецким машинам было удобно ездить. Горожан немцы посадили на голодный паёк (неработающих не снабжали). Обитателей гетто вскоре перевели работать на железную дорогу, положение с питанием приняло какой-то хаотичный характер. В одних местах (дальше от вокзала) иногда ничего не давали, а в других (ближе к вокзалу) давали суп, которого хватало не только работающему, но и его домашним.

    Но вскоре началась ликвидация гетто. Владимир Иосифович Хизнер, единственный, кто спасся в дни расстрела, вспоминает: « В ночь с 14 на 15 июля 1942 года отряд жандармерии с участием городской Стражи окружил гетто, жители которого спали после изнурительного рабочего дня. Вначале появились автомашины и рассредоточились по проулкам и между домами. Никто этому не придал особого значения, не обратил внимания. Уснули. Вдруг меня тормошит мама: «Володя, Володя, проснись…» Открываю глаза, встаю.… С улицы доносится шум, слышатся вопли женщин, крики детей. Что происходит? «Нас выселяют», - сказал кто-то. – Куда, почему ночью?.. Часа в три ночи ворвались в наш дом: «Выходите! Быстро выходите! С собой взять только одежду…» Вижу немецкого жандарма с бляхой на груди и полицейских с карабинами. Толкают в спину прикладами, гонят на улицу.

    Мы с мамой стояли у самого откоса. Внизу по склону холма было большое картофельное поле, спускавшееся к нефтебазе. Мы видели, как сажали в «душегубки» женщин и детей. Вот скоро и наш наступит черёд.… Какое-то оцепенение, безразличие сковало душу. Мама тихо плачет. Вдруг она говорит мне: «Володенька, сынок, беги, родной, ты маленький, юркий, спрячешься…»

    Я оглянулся, поблизости нет охраны, и рванул к картофельному полю. Метров восемь, может, больше, пробежал и упал в борозду, прополз чуть и замер, уткнувшись в землю. Так я пролежал до утра и почти весь день, пока всё стихло. Ничего больше не видел, только слышал крики, шум да гул моторов нагруженных людьми машин, уходящих в гетто».

    Гетто очищали поэтапно. Очистят сколько-то домов, сгонят к перекрёстку улиц на площадь, освещённую фарами автомашин, построят. Отделят крепких мужчин и уводят. Остальных грузят в автомашины «душегубки» и  увозят.

     Узников гетто вывозили в район деревни Могалинщина Корохоткинского сельсовета, где на опушке Вязовенковской рощи заранее была приготовлена глубокая и длинная траншея. Грудных детей бросали в яму живыми, остальных выстраивали вдоль траншеи, расстреливали и сбрасывали в яму, так же как и тех, кого привозили в «душегубках». После расстрела еврейского населения, пустовавшая часть траншеи была заполнена трупами граждан г. Смоленска, которых немецкие захватчики расстреливали на этом месте. Позже были вырыты ещё два могильника. Предполагается, что лишь в одном захоронении находится около 3,5 тысяч тел евреев и русских. О том, сколько жертв лежит в других захоронениях, можно лишь догадываться…

    Я живу в городе Петрозаводске – столице Карелии. Во время Великой Отечественной Войны с 1941 года Петрозаводск был оккупирован финнами, союзниками немцев. Финны организовали в городе семь концлагерей. В одном из таких лагерей была моя бабушка со свой семьёй. На момент вторжения фашистов на территорию Карелии они жили в Заонежье и не успели эвакуироваться. Большинство семей были отправлены в лагеря.

    «Нам разрешили собрать вещи и посадили на баржу в трюм, где раньше перевозили картошку, переправили в Петрозаводск, – вспоминает бабушка, – затем посадили в  крытые грузовики, и повезли. Проезжая по улице Фурманова, мы увидели длинный забор из колючей проволоки, кто-то сказал: «Бедные люди, тяжело им, наверное». Вдруг мы повернули на улицу Островского и заехали на эту огороженную территорию, где оказался  7 концлагерь».

    Их поселили в двухэтажные домики барачного типа. Бабушку, Анну Александровну, ей было 12 лет, со своей мамой Марией Тихоновной и годовалой сестрёнкой Ниной вместе со знакомой тётей Пашей и её тремя детьми поселили в маленькую комнатку с двумя кроватями, столом и печкой «буржуйкой». Через несколько дней привезли вещи, разгруженные с баржи.

    Так началась жизнь в концлагере. В день им выдавали на одного человека по 200, позже по 400г. муки, перемолотой с бумагой. Всё, что они могли сделать из неё, так это сварить похлёбку. Взрослое население лагеря возили на сельхозработы. Иногда Мария Тихоновна выменивала одежду на сахарин у свободного населения, в основном у карелов.  Сахарин добавляли в похлебку, и ее  уже не так противно было есть. Позже им стали давать 125 мл молока для маленькой Нины. Ребята постарше и понаходчивей пролезали под колючей проволокой и бегали в город, так как там свободно продавали картошку. Тех, кого поймают, пороли розгами. Воду брали из колодца, который и сегодня стоит на том же самом месте. После объединения двух лагерей, шестого и седьмого, воду стали брать из реки Неглинки, протекавшей по территории концлагеря.

    Раз в неделю всех водили в баню, которая называлась санпропускник. Это был вагончик, поделенный пополам. В одной части была печка, лавка и кадушка с горячей водой, холодной не было. Туда загоняли по десять человек и парили 45 минут при температуре около 80 градусов. После этого каждому человеку давали по три ковшика с холодной водой и выпускали. В это время во второй половине парили их одежду при 100 градусах. У многих людей не выдерживало сердце, они умирали прямо в парилке, многие получали ожоги в ротовой полоти.

    «Следить за посещаемостью бани финнами были назначены девчонки из лагеря. Мама каждый раз приносила им какую-нибудь вещичку, чтобы они поставили галочку в журнале за годовалую Нину, – рассказывает бабушка, – а я каждый раз забиралась под  лавку, там вместо пола была земля, прикладывала руки ко рту и дышала». Так они и жили под вечным страхом грядущего дня.

    В годы войны на территории Карелии умерло около 6000 пленников концлагерей…

    Из столетия в столетие история призывает нас жить в мире и согласии, но люди остаются глухи к её призывам, не желая учиться на чужих ошибках. Они совершают «абсолютное зло» по отношению к одним во благо других и считают это правильным и справедливым. И пока один человек будет ставить себя выше другого, будет унижать его человеческое достоинство, понятие «гетто» будет напоминать о себе…

     Только память о людях, зверски замученных в концлагерях и убитых в годы Великой Отечественной войны, поможет нам предотвратить насилие и возрождение фашизма на земле.

 

 

КОНКУРСНЫЕ РАБОТЫ